22
октября
2014
Новости союза

«Не хочется, чтобы молоко у нас стало эксклюзивным товаром...»

Не успели мы еще во весь голос заявить о своей молочной независимости от стран Евросоюза, как то тут, то там стали проявляться тревожные симптомы. В Смоленске почти 200 сотрудников комбината «Данон» остались без работы. В регионе острая нехватка сырого молока, убыточность производства продукции почти по всему ассортименту составляет около 30%. Менеджеры приняли, по сути дела, единственно верное решение: продать предприятие.

То ли еще будет? И что день грядущий нам готовит?

Об этом мы говорим с руководителем Национального союза производителей молока «Союзмолоко» Андреем ДАНИЛЕНКО.

— Андрей Львович, введя ответные санкции на «молочку», мы, кажется, захлопнули перед собой дверь. Известно, как заполняется вакуум и дефицит продуктов — через потайные тропы на границах и фальсификат в подвалах и гаражах. Если раньше была возможность цивильно контролировать импортные поставки, проверять качество, то теперь в Россию хлынет не пойми какой суррогат...

— Такое опасение, конечно, есть. Но сказать, что мы опустили «железный занавес», нельзя. Белоруссия закупает сыры и сливочное масло в Финляндии, Прибалтике, фасует и поставляет в Россию. Кроме того, в Западной Европе, например Польше, Минск берет сырое молоко, которое частично перерабатывает в сухое, а частично в сыры, — и тоже на наш рынок. Под запрет не попали и молочные продукты из Сербии и Швейцарии. Нельзя исключать, что эти страны также используются как транзит из Евросоюза. Словом, каждая страна любыми путями старается зацепиться за бездонный российский рынок.

— И эти старания даром не пропадают, некоторым странам ЕС разрешено поставлять в Россию безлактозное молоко. Под этой лавочкой к нам снова «поедут» и сыры, и йогурты, и творог?

— Первоначально в ограничении импортных поставок из Европы никаких преференций безлактозным и низколактозным продуктам не предусматривалось. Это окно прорубили из-за опасения, что наша отечественная промышленность не владеет технологиями производства этих продуктов, которые жизненно необходимы некоторым людям. Все мы умеем делать! Любой российский молокозавод может работать по таким технологиям! Это должны знать и в профильном министерстве, и в торговых сетях.

А лазейка для безлактозного молока может привести к тому, что из Европы к нам потекут прежние объемы импорта. По этому поводу «Союзмолоко» уже неоднократно выступало с обращением в органы власти. Если давать «зеленый свет» безлактозным продуктам, то только тем производителям, чья продукция зарегистрирована Роспотребнадзором как лечебная или профилактическая, для того чтобы обеспечить тех, кто страдает лактозной непереносимостью. Иначе все вернется на круги своя, наше сельское хозяйство так и останется без господдержки.

— Заметьте, не я это сказал. Все-таки в нашем обществе укоренилось мнение, что отечественным аграриям сколько денег ни дай — эффекта не будет. Об этом открыто говорят и некоторые политики!

— Ни я, ни селяне с этим не согласны! Наша молочная отрасль платит в казну около 200 млрд рублей налогов в год. Все это прозрачная, белая бухгалтерия, ее не спрячешь за «серыми схемами». И фермы, и пастбища — все на виду. Нынешняя господдержка составляет около 30 млрд рублей в год. Нам, чтобы пойти в рост, необходимо в 2 раза больше.

Но мы не просто потратим эти деньги! Дополнительное финансирование — это новые рабочие места на селе, налоги, да еще и продукты собственного производства. Без всяких там издержек. Это вложения в нашу экономику, которые в виде налогов возвращаются обратно.

МЕЖДУ ТЕМ

С введением ответных санкций самая критическая ситуация сложилась с поставками сыров и творога. Объемы импорта сократились в 4,3 раза — с 28 тысяч тонн до 6,5 тыс. тонн. Эти 6,5 тыс. тонн успели завезти Нидерланды, Литва, Польша, Финляндия, которые попали в «черный список».

Объемы поставок стремительно наращивают наши новые партнеры: Аргентина, Уругвай, Новая Зеландия. Так, Новая Зеландия в кратчайшие сроки увеличила завоз сливочного масла с 33 тонн до 1305 тонн.

Молочное животноводство в мире без серьезных капвложений не развивается. Это доказывает опыт и Белоруссии, и других стран. Необходимо определиться: хотим ли мы зависеть от импорта или нет? По своим земельным ресурсам мы должны производить молока в 4 раза больше. С учетом нынешней ситуации это самый удобный момент для того, чтобы совершить рывок и избавиться от импортозависимости.

— А сколько молока и молокопродуктов до введения ответных санкций мы закупали?

— За 2013 г. около 10 млн тонн в пересчете на молоко, примерно 40% от всего потребления. Половину объемов обеспечивала Белоруссия. Потом шли Финляндия, Эстония, Польша, Латвия, Литва, Бельгия.

Тенденция к падению отрасли началась после развала СССР. В РСФСР молока производили в 2 раза больше, чем сегодня. Деградация отрасли продолжалась долго: в мире молочное животноводство дотируют, а у нас был «рынок». Белоруссия должна для нас стать примером. Лукашенко трепетно относится к аграрному сектору, так как он был директором совхоза, Белоруссия вкладывает серьезные дотации в отрасль, в разы больше, чем Россия.

В 2006 г. федеральное правительство объявило несколько нацпроектов, в том числе и по селу. Процесс падения приостановился, появился небольшой, но стабильный рост.

В 2012 г. пошли очередные сбои по субсидированию, господдержке, как результат — очередное падение. В 2013 г. мы скатились на уровень даже ниже, чем когда начинали нацпроекты, за год потеряли то, что увеличили за 7 лет! По официальным данным, около 1,2 млн тонн. Всего производим около 17 млн тонн.

МЕЖДУ ТЕМ

Объемы цельномолочной продукции за 8 месяцев 2014 г. снизились к прошлому году на 117 тысяч тонн. В то же время производство сухого молока в России за январь—август увеличилось почти на 37%.

Эта тенденция в нынешнем году продолжается, хотя и не так резко. Это доказательство того, что без серьезной господдержки молочное животноводство развиваться не будет. Поголовье КРС тоже снижается, с начала года молочное стадо уменьшилось на 160 тыс. голов.

— Вопрос, который волнует многих россиян: мы понесем какие-то штрафные санкции за то, что расторгли договоры со странами Евросоюза?

— Все зависит от содержания контрактов. В мировой практике это форс-мажорные обстоятельства. Скорее всего, никакой неустойки мы платить не будем.

Но если мы решились на подобные меры, то они должны быть не только в ограничениях, но и в уровне господдержки. Иначе мы просто заменим одних импортеров на других, дело этим и закончится.

— Знакомые фермеры из Можайского района, которые раньше не имели возможности «пристроить» свое молоко «по месту жительства» — торговые сети его не принимают, а кроме супермаркетов там ничего уже и нет — вдруг успокоились и не жалуются на свою незавидную долю. Оказывается, в соседней Смоленской области из-за нехватки сырого молока закрыл производство один из основных переработчиков. И можайское молоко у оставшихся предприятий нарасхват. Есть риск, что крупные производства из-за нехватки сырья могут остановиться?

— Ситуация непростая. Как я уже сказал, в прошлом году, даже по официальной статистике, мы потеряли порядка 1,2 млн тонн молока. Значит, можно предположить, что на самом деле падение было еще большим. Это огромный объем. В связи с ограничительными санкциями увеличился спрос на сыры, а значит, и на сырое молоко. Его катастрофически не хватает. Перед некоторыми заводами действительно стоит дилемма: если невозможно загружать оборудование на полную мощность, чтобы получать прибыль, то целесообразно ли вообще работать?

Повторюсь: или мы будем поддерживать свою отрасль, как наши соседи, или наши объемы производства и дальше будут снижаться. Но чем более мы будем зависимы от импортных поставок, тем большую цену мы будем за них платить. Сейчас даже белорусы, которые раньше демпинговали, чтобы зайти на наш рынок, задирают цены. Понимают, что нам деваться все равно некуда.

В общем, чем меньше будет собственного молока, тем большую за него будем платить цену.

— Уверен, что все эти тезисы присутствуют в «Доктрине продовольственной безопасности России до 2020 г.». В ней ориентиры поставлены серьезные…

— По молочным продуктам мы должны себя обеспечивать на 90%, сегодня обеспечиваем только на 60%. Разрыв серьезный. Но если уровень господдержки останется на прежнем уровне, то к 2020 г. молока будет еще меньше, чем сейчас. В год по объемам будем терять по 2–4%, а то и больше. При этом спрос продолжает расти. Не хотелось, чтобы после реализации столь серьезной правительственной программы молоко у нас вообще стало эксклюзивным товаром.

— Тем не менее на внутреннем рынке резкого роста цен пока незаметно. Чем это объясняется?

— Его и быть не может. Мы не опустили «железный занавес», импорт под разной личиной остался даже из стран ЕС. Что касается цен, то молочные продукты — социально чувствительны. Если стоимость резко подскочит, молоко перестанут покупать, возникнет напряженность. Ретейлеры этот момент улавливают тонко. МЕЖДУ ТЕМ

По данным Росстата, средние потребительские цены на молочные продукты с января по 8 сентября 2014 г. выросли по следующим позициям. На молоко цельное пастеризованное — на 8,7%, на сливочное масло — на 9,6%, на сыры — на 6,2%.

Но вялотекущий рост может длиться весьма долго, а из-за роста цен может пострадать и качество.

— А количество фальсифицированных молокопродуктов в связи с эмбарго увеличилось?

— Весьма заметно. Вместо продукции из свежего цельного молока потребителю подсовывают продукт с дешевым пальмовым маслом. Мы активно сотрудничаем с Роспотребнадзором, чтобы этот вопрос поставить под жесткий контроль. У нас очень низкие штрафы за подобные правонарушения — 10–20 тысяч рублей. Считается, что если никто не умер или не попал в больницу, то это невинное «введение покупателя в заблуждение», но страдает тут и покупатель, и честный производитель. Уверены, что только если поднять штрафные санкции до миллиона рублей, можно будет очистить рынок от фальсификата. Такой законопроект уже внесен в Думу, ждем его принятия.